ВЕРТИНСКИЙ

Понедельник, 29 Августа 2011 г. 23:03 + в цитатник

Сегодня мы были на спектакле в кафе "Бродячая собака". Арт-кафе упомянается в воспоминаниях многих известных поэтов, писателей, музыкантов Серебрянного века.

Анна Ахматова посвятила «Бродячей собаке» стихотворения «Все мы бражники здесь, блудницы…» и «Да, я любила их, те сборища ночные…»

Все мы бражники здесь, блудницы,

Как невесело вместе нам!

На стенах цветы и птицы

Томятся по облакам....

Да, я любила их, те сборища ночные,

На маленьком столе стаканы ледяные,

Над черным кофеем пахучий, тонкий пар,

Камина красного тяжелый, зимний жар...

Содружество актеров и музыкантов «Золотой Лев» представил один из лучших московских спектаклей о Великом русском шансонье «АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ. ЖЕЛТОЕ ТАНГО» В роли Вертинского – Сергей Федотов

«Многое я помню ясно и отчетливо, но многое стерлось из памяти? Что же осталось? Лоскутки… Маленькие разноцветные лоскутки... Обрывки, клочки минувшего, обрезки и остатки. Ну что ж. Ведь из лоскутков можно сшить одеяло. Или даже ковер! Правда, он будет пестрым, но и вся жизнь моя была пестрая…» Так начинается книга воспоминаний легендарного русского шансонье, одного из выдающихся представителей искусства Серебряного века - Александра Николаевича Вертинского «Дорогой длинною…». Эта книга и «песенки» «печального Пьеро» легли в основу спектакля «Александр Вертинский. Желтое танго», созданного актером Сергеем Федотовым и рассказывающего о московском периоде жизни артиста, Гражданской войне, 25 годах эмиграции.

Федотов Сергей Вадимович

Родился в городе Выборг Ленинградской области 29 июля 1973 года.
До того как Сергей Федотов сделал свой собственный театральный проект, молодой актёр отучился в Щепкинском театральном училище, пробовал работать в двух московских театрах и снялся в шедевре Никиты Михалкова "Сибирский цирюльник".

Спектакль впервые был поставлен в 2000 году и до сих пор пленяет публику.

Самое удивительное, что Сергей Федотов даже не пытается, как многие, копировать манеру Вертинского (это и невозможно), но – изящный взмах руки, легкое грассирующее «р» - и перед Вами - абсолютно узнаваемый образ великого шансонье. В последнее время его песни вновь звучали по-своему интересно из уст рок-мэтров Андрея Макаревича, Бориса Гребенщикова и Гарика Сукачева, не стесняющихся признаться в любви к Вертинскому. Но уловить тонкость авторской интонации, прислушаться к душе гения и выразить ее голос так бережно и нежно при полном сохранении собственной индивидуальности удавалось немногим. Сергею Федотову это удалось, и это редкая удача.

Я помню, как меня всегда поражала песня про погибших юнкеров в исполнении Валерия Ободзинского. Этот романс о 300 погибших юнкерах в годы революции не может не тронуть душу.

Я не знаю зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника
Обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне.

После революции 1917 Вертинский пришёл к выводу, что ему не ужиться с новой властью.

Романс Вертинского «То, что я должен сказать», написанный под впечатлением гибели трёхсот московских юнкеров, возбудил интерес Чрезвычайной комиссии, куда и вызвали артиста для дачи объяснений. Сохранилась легенда, что когда Вертинский возмущённо заметил представителям ЧК: «Это же просто песня, и потом, вы же не можете запретить мне их жалеть!», он получил чёткий, лаконичный ответ совсем в духе времени: «Надо будет, и дышать запретим!».

Этот романс не может не трогать за душу. Безусые юнкера были отправлены на бойню своими офицерами. Восстание юнкеров в Москве, Киеве, Петербурге описано во многих произведениях. Архиепископ Камчатский Нестор в грозные дни ноября 1917 был в Москве и описал в своей книге разгром Кремля. И кому это нужно?!!!

Сергей Федотов тоже исполнял эту песню, но...не так, как Ободзинский и не так,как Вертинский. Но Ободзинский - лучше всех.

Но спектакль о Вертинском удался. Я с удовольствием слушал рассказ о его жизни.

Родился Александр Николаевич Вертинский 19 марта 1889 года. Родители, Николай Петрович Вертинский и Евгения Степановна Сколацкая, не состояли в официальном браке. Дети (кроме Александра была дочь Надежда) были официально усыновлены отцом. Когда Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сёстры матери в разные семьи. Всячески препятствуя их общению, тётки сообщили Александру заведомую неправду о смерти сестры. Встретились брат и сестра уже взрослыми.

Уже в гимназические годы Вертинский увлёкся театром, выступал в любительских спектаклях и в качестве статиста на сцене киевского Соловецкого театра.

Его развитие и творческой стиль начали складываться в киевском литературном собрании Софьи Николаевны Зелинской. В её доме собирались многие интересные люди – поэты Кузьмин, Владимир Эльснер, художники Александр Осмеркин, Казимир Малевич, Марк Шагал, Натан Альтман.

В этот период Вертинский пробует заняться литературным трудом, в газете «Киевская неделя» появляются его рассказы – «Портрет», «Папиросы «Весна», «Моя невеста», а в еженедельнике «Лукоморье» – рассказ «Красные бабочки». Молодой поэт пишет театральные рецензии на выступления крупных знаменитостей – Шаляпина, Вяльцевой, Вавича, Ансельми, Каринской, Руффо. Его имя становится известным в среде киевской творческой интеллигенции.

В 1909-1910 гг. Вертинский переехал в Москву, стремясь найти себя и сделать карьеру, играл в маленьких студиях и кружках небольшие роли в модных пьесах, В начале 1912 Вертинский поступил в театр миниатюр М. А. Арцибушевой, где выступал с небольшими пародиями. Одной из первых работ Вертинского стал номер под названием «Танго»: балетная пара танцевала танго, а Вертинский, стоя у кулис, исполнял песенку-пародию на действие на сцене. Номер имел успех, и артист впервые увидел крошечную рецензию в прессе: полторы строчки в «Русском слове». В 1913 он попытался исполнить свою мечту – поступить в Московский художественный театр, однако не был принят из-за дефекта дикции: экзамен принимал сам Станиславский, и ему не понравилось, что молодой человек плохо выговаривает букву «р».

Во время Первой мировой войны, в конце 1914, Вертинский отправился добровольцем-санитаром на поезде, который курсировал между передовой и Москвой и прослужил до весны 1915, когда после небольшого ранения вернулся в Москву.

После возвращения в Москву Вертинский начал выступать в театре миниатюр Арцибушевой, но уже с собственным номером – «Песенками Пьеро». В качестве «ариэток Пьеро» Вертинский исполнял свои стихи, положенные им на музыку, чаще всего собственного сочинения:

Циклы стихов Вертинского рождались как «вариации на тему», для них характерно перенесение человеческих эмоций на неодушевлённые предметы, использование экзотических названий и сравнений как попытка ослабить или же совершенно снять довлеющее ощущение материальности мира. При этом в своих стихах он стремился показать, что никем не понятый, одинокий человек беззащитен перед лицом огромного безжалостного мира. Именно поэтому песенки Вертинского оказались «впору любому», каждый мог увидеть в них себя. Он избавился от традиций русского романса, которые уже стали рутиной, и предложил эстраде другую песню, связанную с эстетикой новейших течений в искусстве и культуре, и, прежде всего, авторскую художественную песню.

Вертинскому удалось создать новый жанр, которого ещё не было на русской эстраде. Привлекательным для публики был также особенный стиль Вертинского, сценическая маска. С середины 1915 по конец 1917 артист выступал в гриме печального Пьеро. Казалось бы, белый Пьеро не годился для исполнения лирических и даже трагических песенок о любви, дружбе и смерти, ведь Пьеро – буффон французского варианта комедии дель арте. Однако, для искусства серебряного века был характерен поиск маски, неповторимого образа в искусстве.

В конце 1917 он отправился вместе со многими своими коллегами гастролировать по южным городам России, вслед за отступающей белой армией. Почти два года Вертинский провёл на юге, давал концерты на подмостках маленьких театров, в литературно-артистических обществах: Екатеринослав, Одесса, Харьков, Ялта, Севастополь. Он покинул Россию в 1919 на пароходе «Великий князь Александр Михайлович».

Артист отправился в Польшу, где провёл 1922-1923 гг. В этот период Вертинский впервые обратился в советское консульство в Варшаве с просьбой о возвращении в Россию, под прошением поставил положительную резолюцию советский посол в Польше П. Л. Войков, по совету которого Вертинский и предпринял эту попытку. Ему отказали. В эти годы Вертинский с большим успехом гастролировал в Австрии, Венгрии, Бейруте, Палестине, Египте, Ливии, Германии. В Берлине он прожил с 1923 по 1925., там же женился на дочери русских эмигрантов Потоцких, Раисе, с которой познакомился в Сопоте. Однако семейная жизнь не сложилась, и пути молодых супругов быстро разошлись. Вновь они встретились уже в Шанхае, когда встал вопрос о втором браке Вертинского. К середине 1920-х гг. Вертинский становится мировой знаменитостью, однако, когда он попытался вторично обратиться к главе советской делегации в Берлине А. Луначарскому с просьбой о возвращении на родину, ему снова отказали. Вертинский отправился в Париж — столицу творческой эмигрантской интеллигенции.

Осенью 1934 пароход «Лафайет» увёз Вертинского в Америку, он гастролировал в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Чикаго. Здесь Вертинский выступал в нью-йоркском «Таун-холле», в крупных мюзик-холлах, имел успех. В Голливуде ему предложили сниматься в фильме, но сценарий был написан на английском языке. Неплохо владея немецким и в совершенстве зная французский язык, Вертинский не переносил английскую речь и отказался от съёмок.

В период эмиграции артист достиг своего творческого расцвета, Вертинский был популярен не только в среде эмигрантов, он имел мировую известность, несмотря на то, что исполнял свои песни исключительно на русском языке. Успеху Вертинского способствовали его великолепные артистические данные и уникальная исполнительская манера – с первых минут общения с аудиторией артист умело «настраивался» на неё. Оттеняя тонкими нюансами исполнение своих песенок, он мог придать им иной смысл, рассмотреть их под другим углом зрения, сделать более близкими и понятными именно этой аудитории.

В октябре 1935 Вертинский уехал в Китай в надежде обрести русского слушателя в лице большой эмигрантской общины в Шанхае. Здесь артист оставался до 1943, до своего возвращения в Советский Союз. Живя в Китае, Вертинский впервые в своей эмигрантской жизни узнал нужду, кроме того, для артиста, привыкшего вращаться в мировых центрах, жизнь в Китае выглядела очень провинциальной. Он пел в кабаре «Ренессанс», в летнем саду «Аркадия», в кафешантане «Мари-Роуз», но это были очень скромные заведения.

В жизни артиста наступил кризис. В этот момент Вертинского пригласили в советское посольство и предложили вернуться на родину, предъявив «официальное приглашение ВЦИКа, вдохновлённое инициативой комсомола». Это был 1937 год. Для Вертинского приглашение было большой неожиданностью, он стремился как можно скорее разделаться с долгами, чтобы уехать в Советский Союз. Для этого Вертинский решился вступить в рискованное предприятие, он стал совладельцем кабаре «Гардения», которое потерпело финансовый крах через месяц.

В это же время артист начал работать в советской газете «Новая жизнь» в Шанхае, выступать в клубе советских граждан, участвовать в передачах радиостанции ТАСС, готовить воспоминания о своей жизни за рубежом. Таким образом артист пытался продемонстрировать лояльность к советской власти, почувствовать себя полноправным гражданином родной страны. Однако, бумаги на въезд в СССР задерживались, в том числе и по причине начавшейся войны 1939-1945 гг.

26 мая 1942 года Вертинский вступил во второй брак с Лидией Владимировной Циргвава, двадцатилетней дочерью служащего КВЖД. После японской оккупации материальное положение семьи стало очень тяжёлым. Вертинский отчаялся получить разрешение вернуться на родину, но в 1943 он предпринял последнюю попытку и написал письмо на имя В. М. Молотова. Разрешение было получено. В конце 1943 семья Вертинских с четырёхмесячной дочерью Марианной поселилась в Москве на улице Горького.

В конце 1944 в семье Вертинских родилась вторая дочь Анастасия. И я люблю его песню, которую он посветил доченькам «Доченьки»,

Вертинский неподражаем.

Неужели этого не понимает Олег Погудин?

А Домогаров мне понравился, но и это не Вертинский

Казалось бы, жизнь на родине складывалась счастливо и удачно. Однако, из ста с лишним песен из репертуара Вертинского к исполнению в СССР было допущено не более тридцати, более того, на каждом концерте присутствовал цензор, который зорко следил, чтобы артист не выходил за поставленные рамки. Концерты в Москве и Ленинграде были редкостью, на радио Вертинского не приглашали, пластинок почти не издавали, не было рецензий в газетах. Выступал он в основном в провинции, в небольших отдалённых городах, добираться до которых, жить в тяжёлых бытовых условиях было часто не под силу немолодому человеку. Материальные трудности усугублялись душевным одиночеством артиста, привыкшего общаться с творческой и духовной элитой европейских столиц.

В 1956 году он писал жене: Я перебрал сегодня в уме всех своих знакомых и 'друзей' и понял, что никаких друзей у меня здесь нет! Каждый ходит со своей авоськой и хватает в неё всё, что ему нужно, плюя на остальных. И вся психология у него 'авосечная', а ты — хоть сдохни — ему наплевать! <…> Ты посмотри эту историю со Сталиным. Всё фальшиво, подло, неверно <…> На съезде Хрущев сказал: «Почтим вставанием память 17 миллионов человек, замученных в лагерях». Ничего себе?! Кто, когда и чем заплатит за «ошибки» всей этой сволочи?! И доколе будут измываться над нашей Родиной? Доколе?…

Вертинский написал даже песню О Сталине. Ее, конечно никто не исполняет, но мне она кажется странной.

Умер Александр Николаевич Вертинский 21 мая 1957 года в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище.

Вот такой остался у меня в памяти спектакль.

Советую всем посмотреть!

И в конце даю ссылку на страницу, посвященную великому русскому актеру, певцу и поэту Александру Николаевичу Вертинскому (1889 - 1957) - человеку удивительной судьбы, покинувшему Россию, как и многие наши соотечественники, с отступающей белой армией, после чего обретшему мировую славу, совершившему кругосветное путешествие со своими концертами, и, наконец, вернувшемуся в 1943 году на родину (уже в Советский Союз) по личному разрешению Сталина, где его также ождали известность и огромный успех.

Всего в коллекции 88 записей в формате mp3. Для скачивания отдельных песен лучше использовать правую кнопку мыши и выбирать опцию "Сохранить объект как...". Фотографии можно рассмотреть более крупным планом (кликните по интересующей фотографии)

В конце монго повествования не могу удержаться от общих размышлений о современном шоу-бизнесе.

Никто из современных певцов при всем их старании не может так бередить душу, как делает это уже более 100 лет Александр Вертинский.

Газманова песня прогоспод офицеров тоже трогает душу, но не так, как песня Вертинского про юнкеров.

Вертинский был трагическим артистом, от него до сих пор почтенную публику пробирает дрожь. Классические русские романсы – это острые скальпели для человеческой души, они бередят старые раны, кромсают сердце. В романсах слишком много боли. А современные шоу-мены – это такие чупа-чупс на палочке. Чтобы гулять по глобальному супермаркету с карамелькой за щекою. Мне за державу обидно! Ведь отечественные музыкальные продюсеры уже много лет калечат психику слушателей, приучая их к чудовищному ширпотребу. И формируют соответствующие представления о красоте и гармонии. А все более-менее качественное и самобытное остается за рамками официального формата. Потому и собирает этот спектакль уже более 10 лет народ, который до сих пор помнит Александра Николаевича Вертинского.

Почему Вертинский душу бередит?

Он как никто другой чувствовал драму любви, ее иллюзорность и подлинность в одно и то же время, ее сложность, не подвластную никакой логике и никаким расчетам. Не ветреность эстетизирует Вертинский в своих романсах, но вечную интригу любви и различные ее стадии, ее безотчетное пробуждение и тайные знаки, ее способность заменить человеку весь мир и ее умение весь мир у него отнять.

И не верьте Вертинскому, года он говорит

Как хорошо без женщины, без фраз,

Без горьких слов и сладких поцелуев,

Без этих милых, слишком честных глаз,

Которые вам лгут и вас еще ревнуют!

Он боготворит женщину, но его женщина волнует также, как творчество. Ему и впрямь важнее всего было, «чтобы в сердце вспыхнувшем зазвучал напев». То есть испытать вдохновение. Завестись, ощутить изумительное кружение сердца, одинаково предшествующее и творчеству, и любви.

Понять женщин Вертинский стремился всю жизнь.

«Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый. Он вас дико ревнует, не любит и бьет. Но когда он играет «Концерт Сарасате», Ваше сердце, как птица, летит и поет». Этот сюжет навеян совершенно конкретным случаем. Однажды в черновицком кафе (Черновцы были тогда вполне «европейским» румынским городом) Вертинский увидел немолодую, но все еще очень красивую женщину, в позе которой, как он рассказывал, было нечто обреченное. Да и весь ее облик - жакет, сумка, туфли - подходил под пошловатое определение: «остатки прежней роскоши». Но вот на эстраду вышел скрипач - толстый, некрасивый румын с напомаженными волосами, с фальшивым огромным бриллиантом на пальце, и, припав порочным лицом к скрипке, взмахнул смычком. Это был Владеско, знаменитый скрипач, ресторанный гений, исторгавший стоны и рыдания не только из своего: инструмента, но одновременно из сердец самой: пресыщенной публики. При этих страстных, тоскующих, бередящих душу звуках лицо обреченной, увядшей женщины преобразилось, запылало волнением и восторгом, как от бокала превосходного шампанского. И глаза ее засверкали наркотическим блеском, будто от порции кокаина. Вертинскому рассказали: это некогда европейски известная певица Сильвия Тоска, влюбившись в скрипку Владеско, она забросила свою карьеру, ушла от богатого мужа, растратила состояние только лишь для того, чтобы следовать повсюду за этим пошлым и жадным кабацким Паганини, который обращался с ней, как с опостылевшей, ни на что не годной собакой.

Есть у Вертинского нечто вроде маленькой поэмы «Концерт Сарасате», не такая общеизвестная, как, скажем, «В синем и далеком океане» или «Бразильский крейсер», но зато поразительная по знанию женского сердца и по той откровенности, с какой это знание декларируется.

Он альфнс по призванью и умеет из женщины сделать "зеро". Но простить ему можно все за концерт Сарасате.

Мало кому сегодня известно имя великого испанского скрипача и композитора Пабло Сарасате. П абло де Сарасате (полное имя: Пабло Мартин Мелитон Сарасате-и-Наваскес) по праву признан одним из самых выдающихся скрипачей второй половины XIX века, чья игра поражала легкостью и изяществом, феноменальным виртуозным мастерством. Его справедливо называли певцом испанского народа, потому что искусство музыканта было тесно связано с народными песнями и танцами, получившими в его обработках и вариациях яркую концертность.

Пслушайте испанские напевы Сарасате.

Сарасате называли «Паганини конца века». Его игра пленяла романтической приподнятостью и благородством, исключительным виртуозным совершенством, свободой, легкостью бисерной техники, воздушными летучими штрихами. Певучее, серебристое звучание скрипки передавало каждое движение его художественной мысли.

Опять же по легенде, подлинность которой трудно как подтвердить, так и опровергнуть, у Вертинского в Голливуде был роман с Марлен Дитрих. Почему и нет, познакомились они еще в Париже, оба были изгнанниками, великая Марлен, судя по ее мемуарам, питала слабость ко всему русскому... Так или иначе, но слова остроумной песенки «Марлен», посвященной знаменитой немке, свидетельствуют об определенной короткости отношений. Ибо кому же, как не близкому человеку известны все привычки, капризы и причуды «звезды».

« Вас не трудно полюбить,
Нужно только храбрым быть,
Всё сносить, не рваться в бой
И не плакать над судьбой.

Надо розы приносить
И всегда влюблённым быть,
Не грустить, не ревновать,
Улыбаться и вздыхать.

Надо вас боготворить,
Ваши фильмы вслух хвалить,
И смотреть по двадцать раз,
Как актер целует вас…

На ночь надо вам попеть,
С поцелуями раздеть,
Притушить кругом огни.
Завтра съемка… Ни-ни-ни…
И сказать, сваривши чай - Гуд бай!»

Как бы ни льстила его самолюбию связь со «звездой», он прекрасно отдает себе отчет в том, насколько она губительна не только для его таланта, но и для нормального человеческого самосознания и самоуважения.

"Сегодня томная луна,
Как пленная царевна,
Грустна, задумчива, бледна
И безнадежно влюблена...."

«Прощальный ужин» - может быть, главный шедевр Александра Вертинского. Особенно в чисто исполнительском, актерском плане. Сюжет, как всегда, мелодраматичен и откровенен. Завершается связь, яркая, с самого начала обреченная на скорый конец. Жизнь сделала нелогичный, упоительный зигзаг, долго так продолжаться не может. Надо возвращаться к своему привычному образу бытия, налаженному и обеспеченному - с одной стороны, стихийному и призрачному - с другой. Такой роман необходимо завершить вовремя, чтобы сохранить о нем воспоминание как о «золотых днях украденного счастья». Иначе он превратится в свою противоположность, в нескончаемую муку, в страдание, в ненависть. Уходить надо вовремя. Герой Вертинского слишком опытный мужчина, чтобы этого не понимать. Уходить надо красиво, накрыв последний ужин на двоих на террасе приморского ресторана, у самого прибоя, в изумительный час сумерек, когда море на мгновение становится светлее неба.

" Я подымаю свой бокал
За неизбежность смены,
За Ваши новые пути
И новые измены.

Я не завидую тому,
Кто Вас там ждет, тоскуя...
За возвращение к нему
Бокал свой молча пью я!

Я знаю. Я совсем не тот,
Кто Вам для счастья нужен.
А он - иной... Но пусть он ждет,
Пока мы кончим ужин!

Я знаю, даже кораблям
Необходима пристань.
Но не таким, как я! Не нам,
Бродягам и артистам!"

Как важно в жизни - жить! любить! и ненавидеть! И нужно только слушать душу!

"Кто знает, что такое “музыка Души”? –
Боюсь, не каждый, и весьма печально это,
Поскольку мы всю жизнь за грёзами спешим,
Не ведая: вот-вот, и… “наша песня спета”!..

И сколько нот в той дивной музыке без слов? -
В ней тембр насыщен – и глубок, и очень звонок,
Он от безмерной нежности, красивых снов,
И потому, наверно, хрупок, как ребёнок!..

Любовь теряем, иль, порой, не дорожим
Друзьями настоящими из-за капризов;
Глядишь… и вскоре безразличен стал к чужим,
И даже к собственным потерям и обидам… "

Вольтер когда-то сказал, что поэзия-музыка души. В этом и есть секрет Вертинского. А закончу я романсом "Гори, гори моя звезда! Звезда любви волшебная!" в исполнении Алисы Френдлих

Метки: Вертинский Бродячая собака Сергей Федоров Желтое танго Поэзия - музыка души.

Процитировано 4 раз
Понравилось: 2 пользователям